Quotes by "Octavio Paz"
Возвращение «Земную жизнь пройдя до половины», остановился я. И повернулся спиною к будущему: «там не ждут меня» - и пройденным уже путем пошел. Я вышел вон из ряда тех, кто испокон веков, обманываясь, ожидает, что выпадет счастливый случай, ключ повернется, истина откроется – откроются врата веков, и кто-то молвит: «Нет ни врат и ни веков». Я позади оставил улицы, и площади, и греческие статуи – в холодном свете утра, и только ветер был живым среди могил. За городом – поля, а за полями – ночь и пустыня: то сердце одинокое мое – ночь и пустыня. И в свете солнца камнем стал я, зеркалом и камнем. Затем – осталась позади пустыня – стал морем и над морем – черным небом, огромным камнем с полустертыми словами: «Нет звезд во мне». И вот – пришел. Врата разрушены, и ангел мирно дремлет. А за вратами – сад: густые кроны, дыхание камней, почти живых, магнолий сон глубокий, и свет – нагой среди стволов нарядных. Вода потоками-руками обнимает цветущий луг. И в центре – дерево и девочка-дитя; о, солнечный огонь ее волос! И нагота меня не тяготила: я был в воде и воздуху подобен. Укрытая сиянием зеленым древа, уснувшая в траве, она была – оставленное ветром белое перо. Ее поцеловать хотел я, но воды журчанье вдруг пробудило жажду, я склонился над зеркалом воды и на себя взглянул. И я увидел: рот, искаженный жаждой, мертвым был; о, старец алчущий, о, виноградная лоза, агония огня! Я наготу свою прикрыл. И тихо вышел. Смеялся ангел. И поднялся ветер, и мне глаза песком засыпал ветер. Песок и ветер – то мои слова; не мы живем, нас создает живыми время.
because two bodies, naked and entwined, leap over time, they are invulnerable, nothing can touch them, they return to the source, there is no you, no I, no tomorrow, no yesterday, no names, the truth of two in a single body, a single soul, oh total being...
are they nothing at all, the cries of men? does nothing happen in time but time passing? -nothing happens, only the flickering eyelid of the great sun, hardly a movement, nothing, the unredeemable boundaries of time, the dead are all pinned down by their own dying, they cannot die again of another death, they are untouchable, locked in their gestures, and since their solitude and since their dying this only they can do: stare sightless at us, their death is simply the statue of their life, perpetual being and nothingness without end, for every moment is nothing without end, a king of fantasy regulates your pulse and your last gesture carves an impassive mask and lays that sculpture over your mobile face: we are the monument raised to an alien life, a life unlived, not lively, hardly ours.